Сотрудник музея поделилась воспоминаниями Русиновича об академике Губкине

История города Губкина тесно связана с освоением богатств КМА. Да и сам город назван по имени известного советского геолога, академика Ивана Михайловича Губкина. Его имя широко известно в мировой геологической науке: создатель советской нефтяной геологии, председатель Особой комиссии по изучению и исследованию КМА. В этом году ему исполняется 150 лет.

Исследовательскими работами на КМА он руководил в 1920–1939 годах. Именно по его инициативе было выделено как наиболее перспективное для освоения Коробковское месторождение, и в 1931 году здесь была заложена шахта. Иван Михайлович несколько раз приезжал на шахту, встречался с рабочими и мечтал о красивом горняцком городе.

В Губкинском краеведческом музее собран и хранится обширный материал об академике: фотографии, тексты научных работ учёного, документальная и художественно-публицистическая литература о его жизни и деятельности. Особое место занимают воспоминания наших земляков о встречах с академиком.

Геолог Иван Алексеевич Русинович после окончания в 1932 году Сибирского геологоразведочного института был направлен на работу в геологоразведочный трест КМА. Вся трудовая биография Ивана Алексеевича Русиновича связана с исследованием месторождений КМА. Он является первооткрывателем Лебединского, Яковлевского, Гостищевского и Михайловского месторождений.

В 1959 году Ивану Русиновичу присуждена Ленинская премия. Он награждён знаком «Первооткрыватель месторождения» за открытие Лебединского и Михайловского месторождений.

«Мне довелось встречаться с Губкиным три раза, когда я был совсем молодым, неопытным геологом, вскоре после окончания института. Первый раз в 1935 году, когда он приезжал на пятилетие начала геологоразведочных работ на богатые руды КМА. В тот приезд он выступал на собрании работников треста и говорил о значении КМА и задачах дальнейших работ по изучению и промышленному освоению железорудных богатств региона. Говорил он просто, очень понятно. Все его слушали с большим вниманием. Уже тогда, по сути, в самом начале разведки богатых железных руд КМА, у Ивана Михайловича Губкина была твёрдая уверенность, что при дальнейшем развёртывании геологоразведочных работ будут разведаны огромнейшие запасы железных руд, на базе которых можно будет построить ряд мощных рудников. Он говорил, что на базе руд КМА будут строиться металлургические заводы и города, что наш край станет крупнейшей железорудной базой Советского Союза.

В тот приезд Иван Михайлович, ознакомившийся с моим докладом о происхождении руд КМА, спросил меня, где я окончил институт, сколько лет работаю петрографом (а я работал всего лишь три года), какую работу выполнял. На другой день он предложил мне обработать все материалы по разведке богатых руд КМА за период с 1930 по 1935 годы включительно и составить геологический отчёт. Я удивился и сказал, что я такую работу выполнить не могу, так как я геолог-петрограф, разведкой никогда не занимался и её не знаю. Он мне на это ответил примерно так: «Я – геолог-нефтяник, но мне предложили заниматься железными рудами, и я занимаюсь ими потому, что так нужно, и Вы с разведкой справитесь, если поймёте всю важность и ответственность этой работы и серьёзно за неё возьмётесь». Мне пришлось согласиться.

Второй раз я встретил Губкина на защите этого отчёта в Центральной комиссии по запасам. Здесь он мне сказал: «Вот видите, Вы мне говорили неправду – с отчётом Вы справились. Запомните, никогда нельзя отказываться от хорошего, нужного дела, когда можете его сделать. Ведь мы – советские геологи».

Третий раз встретился с ним на заседании Наблюдательного учёного Совета по КМА, председателем которого он был. Проходя мимо, я с ним поздоровался. Он мне ответил и, как будто что‑то вспомнив, улыбнулся и спросил «Чем Вы теперь занимаетесь? Петрографией?». Я ответил «Нет, разведкой».

Губкин остался в моей памяти, как человек с большой душой и горячим сердцем, хорошо разбирающимся в людях и доверяющий им».